Я не проявил ни йоты осторожности, нет, не в выборе места и времени рождения. Какая, на фиг, может быть осторожность, если на улице декабрьские под сорок (заканчивался, как ни странно, сорок седьмой, аж, прошлого века), а у матери тоже под сорок и более только с противоположным знаком. И тифозный мужской барак, куда свозили со всего Мичуринска и окрестностей (Тамбовские бурые товарищи – мои земляки, и тем горжусь) умирать, а кому посчастливится, то и выжить, послевоенных бедолаг. Мать в тифозном бараке рожала. Я в тифозном бараке родился. Мать и я выжили. Как выжил в сорок втором и мой отец – Макаров Алексей Дмитриевич.

Вечная ему память!

Мичуринский Маресьев

Около тысячи мичуринских школьников испытали волнительные минуты первого выпускного вечера. И так уж получилось, что последний день уходящего детства совпал в нашей истории с тем роковым далеким утром 1941-го, круто изменившим судьбы, планы, стремления миллионов мальчишек и девчонок.

Сегодня, накануне 57-й годовщины начала Великой Отечественной войны, обращаясь к трагическим событиям тех далеких лет, мы отдаем дань уважения всем выпускникам первого военного года, прямо со школьной парты ушедшим на фронт и отстоявшим свободу и независимость нашей Родины.

20 июня 1941 года в школах Мичуринска сдавали последний экзамен. Вечером того же дня учителя каллиграфическим почерком делали последние записи в аттестатах зрелости. На последнем педсовете выпускной бал назначен на субботний вечер 21 июня.

В музее истории школы № 18 хранятся интересные воспоминания выпускника 1941 года А. Д. Макарова. «...Танцевали мы всю ночь, – вспоминал Алексей Дмитриевич, – а утром, следуя давней школьной традиции, отправились встречать рассвет в рощу...».

Там, на Конской горе, открылись дивные виды на окрестности еще не проснувшегося города. Там, в прохладе зарождавшегося утра, вздыхала гармошка, раздавался девичий смех, пелись знакомые песни.

«Если завтра война, если завтра в поход», – пели они, пели и совсем не знали, что это «завтра» уже наступило, и в эти чистые минуты звенящий, предрассветной тишины фашистская авиация во всю бомбила наши города: Житомир, Киев, Севастополь, Каунас.

«Сегодня, в четыре часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, – голосом Молотова чеканило радио, – без объявления войны, германские войска напали на нашу страну».

«Я, признаться, боялся, что не смогу принять участие в борьбе с фашистами, – вспоминал Алексей Дмитриевич. – Я ведь 1924 года рождения, призываться должен только в 1942-м. К тому же с девятого класса я уже носил очки. Как тяжело было сознавать, что всё обойдется без меня, что немцев скоро разобьют».

«И на вражьей земле мы врага разобьем малой кровью, могучим ударом…», – пелось в популярной песне предвоенных лет. Не разбили. И когда осенью 1941 года горком комсомола бросил клич: «Комсомольцы – в тыл врага», Алексей Макаров был в числе первых записавшихся добровольцев.

После кратковременного обучения в спецшколе № 2 Брянского фронта, группу, в которую входил Алексей, переправили в тыл врага. Скороспелые курсы сразу же дали о себе знать: из 36 человек линию фронта перешли лишь 18, через несколько дней пятеро попали в плен, и были повешены. Оставшимся 13 бойцам предстояло вести диверсионную работу за всех погибших товарищей.

Спустя много лет после Победы, Алексей Дмитриевич напишет:

Мы в бой вступили в сорок первом:

Семнадцать было нам тогда,

Но с первым выстрелом, наверно,

У нас прибавились года.

Мы как-то сразу повзрослели,

Когда у леса на шоссе

Упали вдруг под град шрапнели

И поднялись потом на все...

Не все дошли мы до Берлина,

Не все увидели Рейхстаг,

Но все, и те, что спят в могилах,

Подняли вверх победы флаг.

Шел 1942 год. Алексей Макаров уже служил в разведотделе Брянского фронта: получал задания, ходил в тыл врага, участвовал в разведке боем. 18 февраля под деревушкой Кривцово во время ночного сражения был тяжело ранен. Очнулся, как позже узнал, утром, пролежал под открытым небом более трёх суток. Проходившие мимо бойцы услышали стоны и, погрузив его на волокушу, по почерневшему от пороховой гари снегу дотащили до медсанбата.

Состояние разведчика было критическим. Многочисленные переломы, поврежденный позвоночник, осколки в обмороженных ногах не оставляли Алексею практически ни малейшего шанса. Вопросом жизни стала предстоящая ампутация обеих конечностей... И он остался без ног.

Затем были госпитали Тамбовской, Пензенской, Челябинской областей, новые испытания и новые операции. Алексей заново учился ходить, отстаивая свое человеческое право на полноценную жизнь. Там, в тыловых госпиталях, он начал писать стихи, которые впоследствии определили его дальнейшую судьбу.

МЫ ШЛИ ДОРОГАМИ ВОЙНЫ

И напоследок.

В 1985 году в Приокском книжном издательстве вышел сборник стихов «Мы шли дорогами войны». В этом сборнике напечатаны и стихи моего отца, к тому времени жившему в Туле.

Алексей Дмитриевич Макаров, окончил среднюю школу в тот год, когда началась война. Ушел добровольцем в действующую армию. Воевал в разведывательно-диверсионной группе на Брянском фронте, в Орловской и Тульской областях. Участник зимнего наступления 1941–1942 годов. Тяжело ранен. Остался без обеих ног. Являясь инвалидом Великой Отечественной войны первой группы, окончил Мичуринский учительский институт и заочно Тамбовский пединститут.

Член КПСС с 1944 года.

Тридцать пять лет до ухода на пенсию Алексей Дмитриевич работал учителем, завучем, директором Ново-Тарбеевской средней школы Мичуринского района Тамбовской области.

Сейчас живет в Туле.

Награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, боевыми и трудовыми медалями, нагрудным знаком «Отличник народного просвещения».

* * *

Мы разбили миф немецкий,

Ложь фашистских главарей

Наступлением советским,

Гулом мощных батарей.

Фрицы пели песню эту:

«Отступаем мы зимой,

Наступаем жарким летом:

Не в мороз, а в летний зной».

Что ж случилось в сорок третьем?

Не в июльский же мороз

Вдруг под Курском немцев встретил,

За Орел их вдруг отнес?

Дело тут не в том, что лето,

Что зима или весна,

Не в немецких дело сплетнях –

Бой за жизнь ведет страна.

« назад