На днях мне позвонил бывший начвещь дивизии Георгий Зотеевич Носков (конечно же, для меня просто – Жорка) и, как бы, между прочим, заметил, что мастер по пошиву фуражек тоже служил в Афганистане. И, дескать, в новой книге об афганцах, неплохо бы и о нём хотя бы пару строчек черкнуть. Записав продиктованный номер «мобилы», не откладывая дело в долгий ящик, звоню Андрею. Да, да – тому самому Андрею, у которого в своё время в военторговской мастерской пошил не одну пару форменных брюк и кителей. А, вот – пижонистые аэродромоподобные с громадной тульей фуражки?..

– Да, помню, – встретил с распростёртыми объятиями меня Андрей, – фуражки вы никогда и не заказывали.

– В Афганистане профессия портного пригодилась?

– О чём – вы? Шесть месяцев с ноября восемьдесят четвёртого, после курса «молодого бойца», в Подольской «учебке», осваивал профессию тракториста. Вот это-то и нужно было в Афганистане: танки, бульдозеры, другая гусеничная техника – принцип-то обслуживания и вождения один в один с трактором.

Попал Андрей служить в автомобильную роту, что дислоцировалась перед южным входом туннеля на Саланге.

Из воспоминаний старшего сержанта Андрея Хирова:

«...Из Москвы в Ташкент вылетели, аккурат, в день рождения Ленина, 21 апреля. Неделя в Ташкенте, и другим самолётом – в Хайротон. Оттуда – на Саланг. В первые дни сильно болела голова, ужасно хотелось спать – как никак 3600 метров над уровнем моря. Потом привык.

И началась служба. Расчищали дороги, обустраивали расположение части, строили вторую казарму, предварительно взрывая скалы для подручного материала.

С местным населением держали нейтралитет. Рядом находился кишлак, и жители только раз затеяли беспорядочную, неприцельную, ночную стрельбу в нашу сторону. И смех, и грех с этой стрельбой: нарушил суверенные границы расположения роты отдельно взятый отбившийся от отары их баран и, какими-то невероятными своими бараньями помыслами, оказался на нашей территории. И, естественно, личный состав незамедлительно прибрал его к своим рукам: скот-то – бесхозный. Считай, пятьдесят метров отошёл от дома – диким, однако, стал этот баран. Съели его – даже командир роты не знал об этом; к нему-то и ходили два дня местные старейшины. Поэтому и открыли стрельбу для отстрастки. Но водой из своего арыка, даже после того инцидента, не запрещали пользоваться.

Жутким выдался восемьдесят пятый год. Заглох танк в туннеле и... страшно даже вспоминать, как мы вытаскивали технику и трупы из туннеля. Да-а...

Перед самым «дембелем» на роту «по разнарядке» пришла одна медаль «За боевые заслуги». На неё было два претендента – отказался в пользу сослуживца с Алтая: у него родилась дочь, и его с этой наградой отправили в краткосрочный отпуск. Вот, так-то...».

– Не разучился после Афганистана шить аэродромаподобные фуражки?

– А это – что? – Андрей достал из шкафа две громадные фуражки. – Пижонов и сейчас в Армии хватает.

Мы рассмеялись.

Краткая биографическая справка:

– 1980 год – окончание школы;

– 1980–1983 годы – работа в пошивочной мастерской Тульского военторга;

– 1982 год – окончание Курсов портного по пошиву фуражек в Москве;

– 28 апреля 1984 года – 30 октября 1985 года – служба в Афганистане;

– с ноября 1985 года – работа в пошивочной мастерской Тульского военторга;

– с 2011 года – работа в ИП.

28 января 2015 года,

Тула.

25 августа 2025 года

70 лет афганцу

БУРЦЕВУ ВЛАДИМИРУ ЕФИМОВИЧУ

(Из книги «Афганцы Тулы»)

СПЕЦПРОПАГАНДИСТ

Бурцев Владимир Ефимович

родился 25.08.1955

во Львове.

В моём представлении военная профессия спецпропагандиста ассоциировалась с эпизодом из кинофильма «В зоне особого внимания», когда в в усмерть уставшим, голодным, промокшим до нитки десантникам через мощные «матюгальники» предлагают всевозможные «какаво с кофем» и другие блага цивилизации взамен на статус «Павликов Морозовых» или, что, практически, одно и тоже, на статус «Мальчишей-Плохишей».

Бурцев смеётся.

Авторское отступление.

Владимир Бурцев, гвардии подполковник в отставке – мой давнишний, если и не близкий приятель, то давнишний хороший знакомый Володька Бурцев, с которым неоднократно участвовали во всевозможных мероприятиях и переделках – в 1979 году окончил Львовское высшее военно-политическое ордена Красной Звезды училище. С августа 1979 по 1983 год – начальник клуба в отдельном полку связи, что в Медвежьих Озёрах. С 1983 по январь 1988 года, с сентября 1989 по январь 1999 года и с 2000 по 13 апреля 2001 года (дата увольнения из рядов Российской Армии) проходил службу на различных должностях в частях 106-й гвардейской воздушно-десантной Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии.

За год и три месяца пребывания в Афганистане Бурцев был награждён орденом Красной Звезды и орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени. Вот тебе – и спецпропаганда, вот тебе – и спецпропагандист 345-го отдельного гвардейского парашютно-десантного полка.

– Награды за мою, – Владимир на секунду задумывается, подбирая нужные слова, – за мою работу, вернее, за мой труд, военный труд.

Я бы ещё добавил – за тяжёлый, на грани фола, запредельный труд военного спецпропагандиста. Из рассказов Бурцева я быстро уяснил, что его профессия очень и даже, слишком очень отличается от моего представления, полученного после просмотра вышеуказанного кинофильма.

Представьте себе, что нашим войскам для выполнения боевой задачи нужно совершить рейд по территории, контролируемой вроде бы нейтральными моджахедами. Да, сегодня они проявляют, якобы, лояльность к советским войска, а – завтра? А завтра (восток-то – дело тонкое, Петруха, не зря говаривал товарищ Сухов) от этих самых «духов», можно ждать любую подлянку. И, чтобы не случилось этой самой подлянки, спецпропагандист Бурцев накануне операции встречался со старейшинами селений, с командирами отрядов, договариваясь о временном перемирии, о нейтралитете. Все семь раз – каждый случай Владимир помнит до мельчайших подробностей – подобных «мероприятий», когда нашим войскам Бурцев обеспечивал «зелёную улицу», ни одной осечки, ни одного «экса» не происходило.

– Другие войска, – Бурцев под «другими» войсками подразумевает не десантуру, – не пользовались таким авторитетом у противника и, порой, попадали в переделки. На наши условия на таких встречах старейшины и командиры соглашались не задумываясь – знали не понаслышке, что десант всегда держит слово.

Кроме этих семи, можно сказать масштабных переговоров, он бессчётное количество раз участвовал в переговорах, как сам отмечает, «не отходя от КПП», в близлежащей «зелёнке», получая нужную информацию от «засланных казачков». В той самой «зелёнке», в которой двоих солдат – среди врагов не разевай «дувало» – захватили в плен «духи».

– Через трое суток вернули в целости и сохранности, – поясняет Бурцев. – Вернули, естественно, не задаром – пришлось немало поработать с местным населением и в конечном итоге выставить «на кон» семь мешков гречки и ящик ручных гранат. А куда денешься-то – жизнь наших солдат дороже.

Авторское отступление.

На задания Бурцев обычно ходил с переводчиком, хотя до Афганистана целый год в специальном учебном заведении до умопомрачения денно и нощно изучал, учил, зубрил (как кому нравится) язык ДАРИ. Попутно штудируя военно-политическую географию, религию, обычаи, экономику и т. д., и т. п. Афганистана и сопредельных стран. А переводчик был нужен для того, чтобы помогал разобраться в местных диалектах и других нюансах чужого языка.

В феврале 1989 года 345-й полк вывели в Кировабад, а в апреле полк в составе других сил был срочно переброшен для тушения «пожара» в Тбилиси.

– Чего только не наговаривали на нас эти «храбрые портняжки из Тбилисо». – Бурцев ехидно улыбается. – Надо же, «солдат-десантник гнался с сапёрной лопаткой за старушкой три километра». Это заявление равносильно, а может даже и круче, жеванию галстука известным лицом. С самого начала я был с солдатами в самой гуще событий – да, дай нам команду «Фас!» и никого бы рядом не стояло без всяких там лопаток.

Своим третьим орденом – орденом «За личное мужество» – Бурцев был награждён за участие в миротворческой миссии в Северной Осетии в конце 1993 года. Занимая должность то ли психолога, то ли ещё какую-то по работе с личным составом в 51-ом полку, он спешно был вызван заместителем командира дивизии гвардии полковником Савиловым в штаб дивизии (как будто в штабе не было своих «политработников» – пруд пруди) для усиления группы управления сводным полком, убывающего на Северный Кавказ.

– С Чечнёй тогда ещё не было конфликта, но однажды на границе Ингушетии и Чечни дудаевцы захватили нашего офицера и группу солдат. Не дожидаясь приказа – в этом подразделении я был старший политработник (так ещё нас тогда называли) – я побежал с полотенцем, вроде как с белым флагом парламентария в расположение дудаевцев. Надо сказать, что их командира я прекрасно знал – наши подразделения стояли по обе стороны границы, и мы часто с ним переговаривались «за жизнь». Подхожу к нему с полотенцем на плече и с глубоко засунутыми в карманы брюк руками и выпаливаю: «Только не тронь моих рук – в них гранаты с выдернутой чекой». Он ошалело уставился на меня и произносит: «Ты, мол, что – дурак?». Так и просидел четыре часа с руками в карманах с ним за столом, пока не привели захваченных. Всех отдали, но автоматы присвоили себе. И на том – спасибо. Но руки затекли ужасно – как раки варёные стали. Да, после этого моего самоуправства я от Савилова – царство ему Небесное – получил жутчайший нагоняй. Тем не менее, он и подписывал мне наградной лист.

Четвёртый орден – орден «Мужества» – за Чечню, за первую Чеченскую войну в начале 1995 года.

– За Югославию ещё имеется НАТОвская медаль. – Подводит черту нашему разговору мой давнишний приятель Володька Бурцев. – Ну, само собой разумеющееся, всякие юбилейные и все три «песочные» медали.

Март 2011 года,

Тула.

« назад