– Если кто-то другой попросил бы о такой встрече, – непонятно начал разговор Владик Бортницкий, – то я ни за что бы, не согласился. Фотографии тебе подавай, расскажи, понимаешь, про Афганистан. Нет, ни за что бы, не согласился.

Я в недоумении пожал плечами, не понимая, что он этим хочет сказать и, не зная, что ему ответить.

– Ты сам видишь, что творится в нашем, так называемом, Афганском движении – поэтому ни в одну организацию и не вступаю. А с тобой встретился только потому, что помню добро. И альбомы-книги тобой пишутся не для «галочки», а от всей души.

Я опять молча пожал плечами, опять не понимая его последних слов.

– Владик, какое добро?

– Ты в своё время достал мне семейную путёвку в Сочи, летом. И жене сегодня сказал, что иду на встречу с нашим благодетелем, который обеспечил нам самый лучший за всю службу летний отпуск. Это мне-то – начальнику клуба и мечтать было нельзя о таком.

Но я об этом не помнил. Мало ли кому за свою бытность мне пришлось помогать с санаторными путёвками. Разве всех упомнишь? Да, и надо ли об этом помнить? Это была моя работа. А что путёвки были сверх лимита, так это сугубо мои личные наработки в вышестоящих военно-медицинских учреждениях. Главное, чтобы другие помнили тобой сделанное добро, а негодяем сроду не был и подлости никому не творил. Так ему и сказал.

– Нет, не скажи, – продолжал Бортницкий, – твой начальник, сколько к нему не обращался, даже слушать об этом не хотел. Сейчас к нему – гляди, как взлетел, не ушибся бы, падая с такой высоты, – и не обратишься с просьбой какой. Да, честно говоря, не только обращаться, но и просто общаться с ним нет никакого желания.

– Может, вернёмся к нашим «баранам»?

– О чём рассказывать-то? В восемьдесят третьем году окончил Львовское высшее военно-политическое ордена Красной Звезды училище. До 2001-го года, то есть до увольнения из Армии, исключительно – начальник клуба: батальона в «учебке», полка, дивизии. В Тульской, 106-й – с 87-го, после Афганистана. Югославия ещё была. О чём рассказывать-то?

Погляди на него – рассказывать ему нечего? А орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени и медаль «За боевые заслуги» – за Афганистан. И орден Мужества – за Чечню. ООНовские медали.

И если с Югославией всё более-менее понятно, то в Афганистане, будучи начальником клуба артиллерийского полка 103-й дивизии, гвардии капитан Бортницкий совершил двенадцать боевых выходов, исполняя обязанности замполита батареи. И надо было видеть его сияющие радостью глаза (причастен, причастен и он, как и каждый офицер полка, какую бы должность он не занимал, к отсутствию боевых потерь), когда Владик (вообще-то, Владислав, но по старой «школьной» привычке мы друг к другу обращаемся без пиетета) рассказывал, что за время его пребывания в Афганистане, в их полку было всего два «двухсотых». И те, по большому счёту, – глупые, не боевые, потери.

– Про Чечню не буду, не проси. Я и так тебе, сколько фотографий принёс.

– Да, ты особо ни о чём и не рассказывал-то.

Мы на прощание обнялись, как и при нашей встрече.

4 декабря 2010 года,

Тула.

СПЕЦПРОПАГАНДИСТ

Бурцев Владимир Ефимович,

родился 25.08.1955

во Львове.

В моём представлении военная профессия спецпропагандиста ассоциировалась с эпизодом из кинофильма «В зоне особого внимания», когда в усмерть уставшим, голодным, промокшим до нитки десантникам через мощные «матюгальники» предлагают всевозможные «какаво с кофием» и другие блага цивилизации взамен на статус «Павликов Морозовых» или, что, практически, одно и тоже, на статус «Мальчишей-Плохишей».

Бурцев смеётся.

Авторское отступление.

Владимир Бурцев, гвардии подполковник в отставке – мой давнишний, если и не близкий приятель, то давнишний хороший знакомый Володька Бурцев, с которым неоднократно участвовали во всевозможных мероприятиях и переделках – в 1979 году окончил Львовское высшее военно-политическое ордена Красной Звезды училище. С августа 1979 по 1983 год – начальник клуба в отдельном полку связи, что в Медвежьих Озёрах. С 1983 по январь 1988 года, с сентября 1989 по январь 1999 года и с 2000 по 13 апреля 2001 года (дата увольнения из рядов Российской Армии) проходил службу на различных должностях в частях 106-й гвардейской воздушно-десантной Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии.

За год и три месяца пребывания в Афганистане Бурцев был награждён орденом Красной Звезды и орденом «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени. Вот тебе – и спецпропаганда, вот тебе – и спецпропагандист 345-го отдельного гвардейского парашютно-десантного полка.

– Награды за мою, – Владимир на секунду задумывается, подбирая нужные слова, – за мою работу, вернее, за мой труд, военный труд.

Я бы ещё добавил – за тяжёлый, на грани фола, запредельный труд военного спецпропагандиста. Из рассказов Бурцева я быстро уяснил, что его профессия очень и даже, слишком очень отличается от моего представления, полученного после просмотра вышеуказанного кинофильма.

Представьте себе, что нашим войскам для выполнения боевой задачи нужно совершить рейд по территории, контролируемой вроде бы нейтральными моджахедами. Да, сегодня они проявляют, якобы, лояльность к советским войска, а – завтра? А завтра (восток-то – дело тонкое, Петруха, не зря говаривал товарищ Сухов) от этих самых «духов», можно ждать любую подлянку. И, чтобы не случилось этой самой подлянки, спецпропагандист Бурцев накануне операции встречался со старейшинами селений, с командирами отрядов, договариваясь о временном перемирии, о нейтралитете. Все семь раз – каждый случай Владимир помнит до мельчайших подробностей – подобных «мероприятий», когда нашим войскам Бурцев обеспечивал «зелёную улицу», ни одной осечки, ни одного «экса» не происходило.

– Другие войска, – Бурцев под «другими» войсками подразумевает не десантуру, – не пользовались таким авторитетом у противника и, порой, попадали в переделки. На наши условия на таких встречах старейшины и командиры соглашались не задумываясь – знали не понаслышке, что десант всегда держит слово.

Кроме этих семи, можно сказать масштабных переговоров, он бессчётное количество раз участвовал в переговорах, как сам отмечает, «не отходя от КПП», в близлежащей «зелёнке», получая нужную информацию от «засланных казачков». В той самой «зелёнке», в которой двоих солдат – среди врагов не разевай «дувало» – захватили в плен «духи».

– Через трое суток вернули в целости и сохранности, – поясняет Бурцев. – Вернули, естественно, не задаром – пришлось немало поработать с местным населением и в конечном итоге выставить «на кон» семь мешков гречки и ящик ручных гранат. А куда денешься-то – жизнь наших солдат дороже.

Авторское отступление.

На задания Бурцев обычно ходил с переводчиком, хотя до Афганистана целый год в специальном учебном заведении до умопомрачения денно и нощно изучал, учил, зубрил (как кому нравится) язык ДАРИ. Попутно штудируя военно-политическую географию, религию, обычаи, экономику и т. д., и т. п. Афганистана и сопредельных стран. А переводчик был нужен для того, чтобы помогал разобраться в местных диалектах и других нюансах чужого языка.

В феврале 1989 года 345-й полк вывели в Кировабад, а в апреле полк в составе других сил был срочно переброшен для тушения «пожара» в Тбилиси.

– Чего только не наговаривали на нас эти «храбрые портняжки из Тбилисо». – Бурцев ехидно улыбается. – Надо же, «солдат-десантник гнался с сапёрной лопаткой за старушкой три километра». Это заявление равносильно, а может даже и круче, жеванию галстука известным лицом. С самого начала я был с солдатами в самой гуще событий – да, дай нам команду «Фас!» и никого бы рядом не стояло без всяких там лопаток.

Своим третьим орденом – орденом «За личное мужество» – Бурцев был награждён за участие в миротворческой миссии в Северной Осетии в конце 1993 года. Занимая должность то ли психолога, то ли ещё какую-то по работе с личным составом в 51-ом полку, он спешно был вызван заместителем командира дивизии гвардии полковником Савиловым в штаб дивизии (как будто в штабе не было своих «политработников» – пруд пруди) для усиления группы управления сводным полком, убывающего на Северный Кавказ.

– С Чечнёй тогда ещё не было конфликта, но однажды на границе Ингушетии и Чечни дудаевцы захватили нашего офицера и группу солдат. Не дожидаясь приказа – в этом подразделении я был старший политработник (так ещё нас тогда называли) – я побежал с полотенцем, вроде как с белым флагом парламентария в расположение дудаевцев. Надо сказать, что их командира я прекрасно знал – наши подразделения стояли по обе стороны границы, и мы часто с ним переговаривались «за жизнь». Подхожу к нему с полотенцем на плече и с глубоко засунутыми в карманы брюк руками и выпаливаю: «Только не тронь моих рук – в них гранаты с выдернутой чекой». Он ошалело уставился на меня и произносит: «Ты, мол, что – дурак?». Так и просидел четыре часа с руками в карманах с ним за столом, пока не привели захваченных. Всех отдали, но автоматы присвоили себе. И на том – спасибо. Но руки затекли ужасно – как раки варёные стали. Да, после этого моего самоуправства я от Савилова – царство ему Небесное – получил жутчайший нагоняй. Тем не менее, он и подписывал мне наградной лист.

Четвёртый орден – орден Мужества – за Чечню, за первую Чеченскую войну в начале 1995 года.

– За Югославию ещё имеется НАТОвская медаль. – Подводит черту нашему разговору мой давнишний приятель Володька Бурцев. – Ну, само собой разумеющееся, всякие юбилейные и все три «песочные» медали.

Март 2011 года,

Тула.

ВМЕСТЕ СО ВСЕМИ

Выродов Виктор Георгиевич,

родился 21.10.1942

в городе Подольске

Московской области.

Гвардии подполковник в отставке, председатель Тульской региональной организации Общероссийской общественной организации ветеранов войны и военной службы (с 2011 года), ветеран Воздушно-десантных войск, член Тульской городской организации общества «Знание» России (с 2005 года).

Принимает участие в районных и городских конференциях общества, в том числе – отчётно-выборных собраниях.

Постоянно выступает перед учащимися школ, гимназий, колледжей, на презентациях военно-патриотических произведений Тульских авторов.

Краткая биографическая справка:

В 1956 году окончил 7 классов, в 1958 году – Подольское ремесленное училище № 12.

В 1958–1962 годах – работа на одном из оборонных заводов города Подольска с одновременным занятием парашютным спортом в Подольском аэроклубе.

В 1962–1965 годах – срочная служба в Воздушно-десантных войсках.

В 1965–1970 годах – учёба в Рязанском высшем воздушно-десантном командном дважды Краснознамённом училище имени Ленинского комсомола.

В 1970–1980 годах – служба частях в 7-й гвардейской воздушно-десантной Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии (город Каунас, Литовской ССР).

В 1981–1989 годах – служба в частях 106-й гвардейской воздушно-десантной Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии (город Тула).

Принимал участие в испытании новой боевой и парашютно-десантной техники.

В 1980 году заочно окончил Высшую партийную школу при ЦК КПСС.

В 1989 году уволен из рядов Советской Армии в звании подполковника.

В 1989–1999 года – работа на предприятиях города Тулы.

С 2000 года – на общественной работе.

Награждён орденом Красной Звезды, медалями, знаком ЦК ВЛКСМ «Воинская доблесть» (1980).

В 2011 году по итогам конкурса в Туле награждён Дипломом с присвоением звания «Лидер территориального общественного самоуправления».

Отрывок из статьи

специального корреспондента газеты «Правда» С. ПАСТУХОВА

30 июня 1981 № 181 (22977)

ВМЕСТЕ СО ВСЕМИ

СЛУЖИМ СОВЕТСКОМУ СОЮЗУ!

«…Полк, в котором служит майор Выродов, имеет славное прошлое. Он является инициатором социалистического соревнования в честь 50-летия Воздушно-десантных войск. В нём служили многие, затем выдвинутые на высокие должности, в том числе и нынешний командующий ВДВ генерал-полковник Д. С. Сухоруков.

А майор Выродов ни с места?

– Это как посмотреть, – объяснили мне в политотделе дивизии. – Должность у Виктора Григорьевича очень высокая и к тому же требует как раз тех качеств, которыми он вполне обладает.

И дальше так характеризовали майора: в полку всех и всё знает, имеет на своём счету полтораста прыжков с парашютом, классно водит БМД – боевую машину десантников, владеет всеми видами солдатского оружия, является депутатом райсовета. Уважает командование, но и в рот никому не заглядывает – имеет собственное мнение. Был замполитом роты, секретарём партбюро отдельного дивизиона, замполитом батальона. Иначе говоря…

– Иначе говоря, – завершили объяснение в политотделе, – в армии есть единственная неповторимая должность – должность секретаря парткома полка, и майор Выродов вполне ей соответствует.

Да, в армии много командиров самых разных должностей и много офицеров самых разных званий. Но только в полках есть партийные комитеты. И если в полку, где служит майор Выродов, встаёт вопрос, кому быть секретарём парткома, то неизменно избирают его, майора Выродова. Вот уже в четвёртый раз.

У секретаря армейского партийного комитета те же хлопоты, радости, что и у «гражданского» партийного работника. Даже терминология в основном похожа. Он, армейский секретарь, тоже не назначается, а избирается. Тоже не приказывает, а предлагает. Решения не принимает в одиночку. Разъясняет, убеждает, советует. Не скажет: отставить разговоры! А наоборот: давайте обсудим. Словом, воспитывает. И как воспитатель обязан быть вдвойне справедливым, заботливым, верным долгу. И принципиальным вдвойне.

Выродов, мне рассказывали, «не прячет» тех коммунистов, кто допускает промахи («а кто от них застрахован?»), и потому мог бы, кажется, немало нажить себе недругов, а его между тем уважают и, уважая, избирают. Заговорил я об этом с одним из членов партийного комитета, пропагандистом полка Вячеславом Баем, и он поправил:

– Не «между тем», а скорее «потому», Виктора Григорьевича у нас уважают потому, что видят: не о себе – о деле беспокоится.

– Верно, – подтвердил старший лейтенант Юрий Кривошеев, тоже член парткома, командир роты…

Вот, скажем, в партийной организации одного из батальонов покачнулись некоторые показатели боевой подготовки. В чём дело? Батальон один из лучших. Цитирую справку:

Майор Выродов собрал партком. Постановили: выяснить причины «кривой вниз» и поручить офицерам штаба, членам парткома Утехинскому, Троицкому, Баю и Выродову отправиться в батальон. Они несколько дней провели в его подразделениях, знакомились с организацией занятий, методикой их проведения, досугом воинов, политико-воспитательной работой. Всё вроде бы делалось правильно, но как-то вяло, враскачку да вразвалку. Суммируя наблюдения, комиссия установила диагноз болезни: после успешного завершения учебного года в батальоне создалась атмосфера благополучия и успокоенности. Что ж, если известна причина недуга, легче и лекарства выбрать. Скоро на заседании парткома был заслушан замполит батальона капитан А. Урюков…

– Попотеть перед товарищами пришлось, – говорил капитан, – зато теперь батальон снова на равных с лучшими…».

Январь 2014 года,

Тула.

НАСТОЯЩИЙ КОМИССАР

Гайдай Анатолий Васильевич,

родился 16.08.1952

в Белоруссии.

Были в Красной Армии, были и в Советской Армии политработники, были, к сожалению, и так называемые, политрабочие. Были, были и комиссары, комиссары, которые поднимали бойцов в атаку, комиссары, которые первыми шли на врага, показывая пример героизма, комиссары, которые… В общем, Комиссары с большой буквы.

Гайдай, Анатолий Гайдай, гвардии майор запаса к таким Комиссарам и относился… Хотя, почему относился? Он и сейчас готов в любую минуту – дай только три зелёных длинных свистка – поднять, зажечь любую аудиторию на праведное дело. Да, что – аудиторию? Любую группу людей, любую толпу «сразить» наповал своим ораторским даром. Че Гевара, одним словом.

– Толь, я помню, как ты в семьдесят шестом году, после окончания Новосибирского политического училища, пришёл замполитом в первую роту 51-го полка. В то время, рота, которой командовал твой тёзка Толя Матуз, была одной из лучших в полку.

– Училище окончил с «красным» дипломом – поэтому меня и назначили в эту роту. А ты в то время был врачом второго батальона?

– Ты, что – забыл?

– Да, вспомнил: тогда наш первый батальон со вторым находился на уборке свеклы в Воловском районе и ты там был врачом на два батальона. Поэтому у меня сохранился и остался этот штришок в памяти о нашем знакомстве.

– Мне же помнится ещё и то, что ты всегда, как бы это, поточнее выразиться, неудобным, что ли замполитом для твоих же вышестоящих начальников.

– Иначе и быть не могло. Я никогда не писал конспектов к политзанятиям с солдатами, никогда специально не готовился по определённой теме…

– Но говорить с любой аудиторией мог часами, не останавливаясь, на любую тему. Знаю, а начальству, особенно, проверяющим подавай конспекты. Конспекты, большей частью, переписанные из газет и журналов солдатами с хорошим почерком.

– Поэтому-то меня и держали после роты в сапёрном батальоне четырнадцать лет: восемь лет – секретарём партийной организации и шесть лет – замполитом батальона.

– Эх, не любит любое начальство и тогда, и сейчас, да, пожалуй, во все времена строптивых, неуступчивых, имеющих своё мнение и главное, это своё мнение отстаивающих, людей.

– Поступить по-другому – значит, наступить на горло своей песни, значит, не быть самим собой.

– Великолепно сказано…

22 марта 2010 года,

Тула.

БЕЗ ЛЬГОТ НА ЖИЗНЬ ХВАТАЕТ

Гончаров Владимир Иванович,

родился24.08.1952

в посёлке Старомихайловском

Донецкой области

Украинской ССР.

Казалось бы, чего в службе-жизни замполита роты ли, батальона ли, другого политработника необычного и сверхординарного может произойти? Воспитывай солдат, строчи бумажки, проводи собрания, докладывай вышестоящему начальнику – рутина?

– Всего один случай. – Я сижу в кабинете начальника штаба по делам ГО и МЧС Тулагоргаз гвардии подполковника с завтрашнего дня в отставке (до 60 лет майоры и подполковники пребывают в запасе) Владимира Гончарова – моего давнишнего – аж, с 1976 года сослуживца по 106-й воздушно-десантной дивизии.

Из воспоминаний Владимира Гончарова.

«…1992 год. Из полка (полк – 51-й гвардейский парашютно-десантный полк: примеч. автора) убегает молодой солдат. В армии, как и во всей стране, страсти накаляются не по дням, а по часам, обостряя межнациональные конфликты. Месяц поисков солдата – скорее всего для проформы – оказался безрезультатным. Меня вызывают в штаб дивизии – в ту пору занимал должность замполита батальона связи – и предлагают-приказывают отправиться на родину сбежавшего солдата в горное селение Ингушетии (!!!).

В армии приказы не обсуждаются: мало ли что солдат не из моего батальона, а из полка, мало ли что… Рассуждать можно долго, а приказ выполнять всё равно надо.

Значит, приезжаю в Ингушетию, нахожу селение, нахожу семью – мать одна воспитывает сына. И сын рядом с матерью, никуда не бежит и не исчезает. И причина ухода из части донельзя банальная – подцепил заразную болезнь и испугался, что в роте над ним будут смеяться…

Встречают, как родного, накрывают стол, родственники тосты за Советскую Армию произносят – я ведь никому не сказал, даже мысли такой не было, что солдат сбежал из части, а я приехал, чтобы забрать его и отдать под военное правосудие.

Моё появление у них объяснил тем, что их земляк был отпущен на помощь матери в уборочной, да, видимо, поиздержался в дороге – вот, поэтому и послали за ним, чтобы помочь добраться обратно до части.

На следующий день меня повезли в горы к нарзановым источникам, на берегу горной речки накрыли «поляну» – как принято сейчас говорить. Сидим мирно беседуем с аксакалами, пьём водку, едим шашлык, хорошо, надо сказать, сидим – идиллия, одним словом. И тут на противоположном берегу речки нарисовываются трое верховых джигитов-чеченцев с автоматами Калашникова наперевес. Затараторили на своей тарабарщине с моими аксакалами, а те невозмутимо в ответ, что это, дескать, дальний родственник их, приехал в гости к ним. Хорошо, что я был в спортивном костюме, а не в форме – неизвестно, чем бы это встреча закончилась. Так состоялась моя встреча с боевиками задолго до войны…

Провожали нас по высшему разряду, приглашали непременно в гости – я стал для них, как родной человек. По приезде в Тулу, хотел оставить солдата у себя в батальоне связи, но закрутила текучка – будь она неладна; и моего «крестника» отправляют служить в Донской, в зенитный дивизион…

Проходит полтора года и как-то накануне первого мая в квартире раздаётся звонок. Открываю дверь: передо мной стоит – вся грудь в значках – и улыбается во весь рот бравый сержант. Еле признал того солдата, за которым ездил в Ингушетию. Естественно, приглашения в гости, естественно… – лет пять он писал мне письма…

А не разберись тогда с ним, отдай под трибунал, и что бы имели в результате? Непримиримого боевика со стопроцентной вероятностью…».

Вот, тебе и бумажки, вот, тебе и собрания-заседания.

Про почти подобный случай я и сам помню, когда Гончарова посылали в составе комиссии штаба ВДВ разбираться в Афганистан в одной неприятной ситуации с офицерами нашей дивизии. Разобрался, доложил, а 72 дня пребывания в Афганистане ему не засчитали, не записали в личное дело.

– Выходит, ты по «бумажкам-таракашкам» не был в Афганистане? И льгот у тебя нет? Имеется же приказ о том, что кто пересёк границу…

Гончаров пресекает мои праведные возмущения.

– Какие льготы? У тебя-то они есть?

Чешу «репу» – так, одна видимость, а не льготы.

– Мне и без этих мифических льгот на жизнь хватает.

Краткая биографическая справка:

– 1970–1972 годы – служба в учебном батальоне связи ВДВ в Каунасе (вначале – курсантом, затем – командиром отделения);

– 1972–1976 годы – учёба в Донецком военно-политическом училище во взводе связи;

– 1976–1997 годы – служба в 106-й гвардейской воздушно-десантной Краснознамённой ордена Кутузова 2-й степени дивизии (замполит роты, секретарь партийной организации батальона, замполит батальоны связи, заместитель начальника политотдела дивизии);

– 1992 год – командировка в Приднестровье в составе миротворческих сил;

– 1995–1996 годы – командировка в Югославию в составе миротворческих сил;

– награждён орденами «За личное мужество», «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени, медалями «За боевые заслуги», Суворова, «За отличие в воинской службе» 1-й степени, другими медалями.

23 августа 2012 года,

Тула.

« назад